Безымянный раб - Страница 83

Мозоли на подошвах ног стали еще толще: ему ведь никто обувь не выдал, а в повозке рабу ехать не положено. Вот он и тащился рядом с повозкой вождя, господина Дарга, который и был его хозяином. Проклятый ошейник был теперь заговорен на то, чтобы убить Ярика при удалении последнего на расстояние десяти метров от фургона. Вот и приходилось брести не останавливаясь, держась за какую-то выступающую планку фургона. Единственной хорошей новостью было то, что фургон хозяина находился в голове колонны и пыли, поднимаемой колесами и животными, было не так много. Это было особенно очевидно на фоне натужного кашля за спиной Ярика. Понятное дело, что это кашляли рабы. Лица возниц фургонов были закутаны, женщины и дети прятались внутри. Воины же гарцевали на своих тиррах по бокам от каравана. Охраняли. Судя по возникшему пару раз шуму, сопровождавшемуся слабыми вспышками магии, на них нападали, но ничем хорошим для налетчиков это не закончилось. Для нападающих, разумеется. Дарг слыл опытным вождем и командовал хорошими воинами.

Как только Ярика забрал к себе Дарг, жизнь изменилась к лучшему. Другие рабы, конечно, косились и злобно перешептывались, но больше не приставали. Ночевал Ярик под хозяйской повозкой (хозяйской — надо же слово-то какое поганое!) на неизменной драной подстилке. Обязанности были прежними — уход за животными, установка шатра для господина, подготовка и поднесение в нужный момент замеченного еще в первый раз кальяна и прочие мелочи, но к вечеру хотелось рухнуть на землю и больше не встать. У вождя было на удивление мало слуг, а если точнее — один Ярик. Раньше у него было двое рабов, невольников во втором поколении, но их убили за месяц до появления Ярика, в пограничной стычке с троллями (так, оказывается, здесь звали тарков). Примерно тогда своего раба уморил и шаман. Поэтому и молодой вождь, и старый шаман пользовались услугами рабов своих соплеменников. В конце концов Даргу это надоело, и он забрал Ярика себе, пользуясь тем, что тот был рабом на продажу и фактически его личным пленником. К тому же Дарга очень привлекал облик дикаря, который как нельзя лучше подходил теперешнему Ярику. Иногда, по вечерам, когда караван останавливался на ночлег, хозяин приказывал уже валящемуся с ног Ярику рассказывать истории о своей жизни среди гоблинов. Но если шамана интересовали всяческие неувязки в повествовании молодого пленника, то Дарг вдыхал аромат сопричастности к тайне, к тому запретному и страшному, что присутствовало в рассказах выходца из сердца Заар'х'дора. В эти моменты он становился похожим на мальчишку, который сидел рядом с дедом и просил рассказать про войну. И Ярик рассказывал. Несмотря на то что сидящий перед ним Дарг пленил его, отдал для опытов шаману, а потом сделал своим рабом, иномирянин не чувствовал к нему никакой ненависти.

Вождь не был склонен к бессмысленной жестокости. Все его действия подчинялись понятиям целесообразности и необходимости для блага племени. Конечно же он не был последователем общечеловеческих ценностей, которыми пропитана культура большинства народов Земли. Он дитя своего мира и своей культуры: безжалостен к врагам и не раздумывая применяет пытки к пленникам (об этом Ярик узнал из чужих разговоров), но все же он отличался от шамана. Последний, несмотря на свои большие знания, получал настоящее удовольствие от пыток и глумления над беззащитными существами. Представься Ярику шанс, он убил бы шамана без малейшего сомнения, но Дарга — только в случае необходимости. Ну подумаешь, взял в плен и поработил. Только так и можно выжить в этом мире: уступая сильному и попирая слабого — закон джунглей в чистом виде… Хотя сам Ярик так бы никогда не поступил.

Что еще радовало, так это то, что у Дарга не было никаких домочадцев, если не считать дальнего родственника — то ли пятого сына второй сестры первой жены отца Дарга, то ли двоюродного племянника сестры Сохога, в этом Ярик так и не разобрался, — по имени Дукан. Он являлся возницей повозки со скарбом господина Дарга. Это был любитель дыма травы гарлун, за что постоянно получал нагоняй от хозяина. Дукан клялся бросить, терпел неделю, и все начиналось сначала. Несколько раз Дарг его даже бил, но все было впустую…

Противный голос этого самого Дукана, затянувшего какую-то бесконечную песню, прервал размышления устало бредущего раба. Эту песню Ярик за все дни их затянувшегося похода слышал бесконечное число раз. Смысл ее сводился к тому, что хорошо быть гордым жителем Лихоземья, пасти шестилапов, воевать с врагами рода человеческого — троллями, бить презренных людишек из других племен и охотиться на забредающих в человеческие земли Отродий. А самое главное — это ждать, ждать своего часа, когда проснутся боги-братья и призовут своих детей к оружию. Вот тогда-то они всем и покажут. Эта краткая выжимка дает весьма отдаленное представление об этой песне. Простые слова в ней перемежались кошмарным количеством ругательств, описанием различных особенностей быта и уклада жизни всех врагов племени, растягивая песню на двести с лишним куплетов. Судя по всему, когда у безымянного автора не хватало слов для рифмы, он пользовался заимствованиями из чужих языков. Ни одного заимствования-неругательства не было!

Часть слов была из языка гоблинов, но большая, гораздо большая — из тролльского. Вот это был действительно язык, всем языкам язык! Таких жутких, непередаваемых и сложнопереводимых ругательств Ярику еще не приходилось слышать. Их смысл ему доходчиво объяснил все тот же Дукан, не слишком обласканный вниманием соплеменников и с огромным удовольствием просвещавший тупого дикаря, коим он считал Ярика.